(продолжение вчерашнего) 

От той перестроечной поры осталось еще одно яркое воспоминание. 1 мая 1990 года. В этот день власти разрешили участие в первомайской демонстрации трудящихся на Дворцовой площади «альтернативной» (то есть попросту антисоветской) колонны. Об этом было объявлено в СМИ, и мы с 16-летней тогда дочкой (вопреки здравомыслящей жене) отправились к месту сбора. Собирались где-то далеко от Дворцовой, и людей было много. Хотя стоя в колонне, трудно оценить ее численность. Среди нас были тогдашние лидеры ленинградского демократического движения, которых нынче никто и не помнит.  Но главное было – чувство, что тебя окружают «свои», друзья, пусть и незнакомые. Не доводилось мне с тех пор видеть такое множество радостных людей, не было ни злобы, ни ожесточения. После того дня выборов – этот момент был самым светлым.

Где-то уже неподалеку от площади нашу колонну остановили. Тут стало ясно, что нас не так уж много – нас без труда взяли в плотное кольцо. Как у Кима: «Ах, как узок круг этих революцьонеров!/То-то так легко их окружили во дворе!» Только здесь было не во дворе, а прямо посреди улицы. У людей в форме, что окружили нас, правда, не было саперных лопаток, но зато были автоматы. Разумом понимал, конечно, что не должны стрелять или бить. Но пел ведь тот же Ким: «Как рвенье дойдет до провинции, гвозданут иной раз не того». Корил себя, что дочку взял. Но все обошлось. Не помню, сколько прошло времени, но кольцо людей в форме разомкнулось, и мы пошли дальше. Когда дошли до площади, стало ясно, зачем нас задерживали. «Официальная» демонстрация к этому времени уже закончилась, отцы города слезли с трибуны у Зимнего дворца, трудящиеся разошлись по домам, площадь была пуста, телевизионный репортаж завершился.  На огромной пустой площади наша немногочисленность была особо ощутима.

Но чувство единения все же было, и митинги и демонстрации случались более многочисленные.

Старшее поколение слушало и пело окуджавское «Возьмемся за руки друзья», молодые «Мы вместе» Кинчева и «Перемен!» Цоя. Правда, непафосный Цой на песню Кинчева отозвался строчками «Все говорят, что мы в месте, все говорят, но немногие знают, в каком».

Что касается цоевских «Перемен!», то недавно человек, который лучше чувствует слово, чем я, обратил мое внимание на любопытный момент. Да, в песне «Перемен!» говорится: «Перемен требуют наши сердца» - требуют! Но чуть дальше -  «Мы ждем пеpемен!» То есть не боремся за перемены, не добиваемся, а ждем. Видимо, когда принесут. На блюдечке с голубой каемочкой? А дальше уж и вовсе откровенное: «И вдpyг нам становится стpашно что-то менять». А написана песня в 1986 году. Так что Цой, видимо, все понимал про Россию еще тогда. Наверно, он был гений.

А в узости круга я имел возможность убедиться наглядно. Конечно, два стоквартирных дома – нерепрезентативная выборка, но все же.

В 90-е годы лидеры демократического движения в уже Петербурге объявили акцию солидарности. Не помню, по какому случаю, но тогда этот случай казался весьма серьезным и важным. Дело было зимой, были морозы, но людей и не звали на улицу, на митинг. Предложено было каждому, кто «вместе», ровно в 8 вечера выключить в квартире свет и подойти к окну с зажженной свечой. В назначенное время я выключил и подошел. В стоквартирном доме напротив горела свеча в одном-единственном окне. Когда наступила весна, я вышел как-то на балкон, а тот, что зажег свечу, сидел у открытого окна. Он махнул мне рукой, предлагая выйти на улицу. Мы вышли, разговорились. Он сказал, что в нашем таком же стоквартирном доме моя свеча тоже была единственной. А ведь наши дома – из первых ленинградских кооперативных, и жила там исключительно советская интеллигенция… Так что не стоило, конечно, сокрушаться после выборов 2000 года (будто не было выборов в Думу в 1993). Можно было все понять намного раньше.

Но я же не гений…