Советские секреты

(Окончание)

Теперь – последняя история про «допуски». Наиболее памятная и повлиявшая на меня и моих друзей по институту.

Одним из трех самых близких моих друзей был Леня Гутман. И был у него старший брат Жора – на пять лет старше. Я дважды написал «был», потому что нет сегодня ни Жоры, ни Лени…

С Леней мы оказались на первом курсе в одной группе и быстро подружились. На всю жизнь. Жора нашей компанией не интересовался особо, мы для него были мелкотой. Для Леньки он был огромным авторитетом, и для нас, остальных, тоже. Жора был человек исключительно способный. Диплом с отличием, аспирантура, в 25 лет – кандидат. Ему не было еще 30, а он был руководителем группы во ВНИИМе (институт метрологии) и готова была к защите докторская. Второй мой друг, Юра Филатов, попал по распределению во ВНИИМ, и Жора взял его в свою группу. Все было замечательно. Юра говорил, что работать с Жорой было здорово, и атмосфера в группе была прекрасная. И тут 15 июня 1970 года произошло событие, последствием которого стало «ленинградское самолетное дело». Если кто-то из тех, кто будет читать этот текст, не знает об этом деле, рекомендую прочитать хотя бы статью в Википедии (статья так и называется). Если коротко – группа евреев-отказников попыталась захватить небольшой самолет и улететь на нем в Финляндию (они задумали эту операцию таким образом, чтобы не пострадали посторонние). КГБ был в курсе готовившегося захвата, все были арестованы еще до посадки в самолет. Это дело было использовано для широкой кампании по борьбе с инакомыслием – в данном случае – с «сионистским» инакомыслием. Участники получили большие сроки, двое даже были приговорены к расстрелу, который, правда, заменили 15 годами строгого режима. Но участниками дело не ограничилось. Шерстили всех друзей угонщиков. Видимо, искали сподвижников или, как минимум, тех, кто был в курсе, но не донес. Выясняли, в свою очередь, круг друзей этих друзей угонщиков - с кем о чем говорили, какие книги давали читать друг другу и т.д. Один из таких «друзей угонщиков» оказался другом Жоры. Так что в итоге во ВНИИМ в отдел, где работал Жора, пришли люди из КГБ и провели собрание. Об этом собрании мне рассказывал Юра. На него это очень сильно подействовало. Больше всего его потрясло даже не то, что говорили люди из органов – ничего неожиданного. Его потрясло поведение коллег, вроде бы жориных друзей, которые буквально с пеной у рта требовали сурового наказания. Слов про «расстрелять как бешеных псов» не было, требовали всего лишь посадить надолго. Удивляться тут особо нечему. Таких энтузиастов всегда хватало. А в данном конкретном случае – можно представить себе, как ненавидели многие коллеги Жору, сохраняя с ним вроде бы прекрасные отношения. Молодой, красивый, талантливый и успешный, да еще и независимый, не признающий авторитетов. И при этом еврей. В итоге чину из КГБ пришлось даже заступиться за Жору – разъяснить, что никакого преступления он не совершил, а всего лишь имел неподобающих друзей, вел с ними неподобающие разговоры и читал неподобающие книги. Так что сажать его пока что не за что, но вот допуск такого идеологически ненадежного человека к секретным материалам, конечно, недопустим. В итоге допуска Жору, понятно, лишили, с работы автоматом уволили, и он с изрядным трудом нашел место рядового инженера в какой-то открытой малоинтересной конторе. Без всяких шансов на повышение. Через сколько-то лет ему удалось получить разрешение на выезд. Он уехал в США. Лучшие годы были потеряны, большим ученым он не стал. Хотя был в США вполне успешен, стал в итоге вице-президентом какой-то довольно крупной компании. Но вряд ли это то, к чему он стремился в молодые годы. Леня переживал эту историю тяжело, к этому добавились другие неприятности, и в итоге он в 1975 уехал в Израиль и, как рассказывал мне потом, хотел  стереть из памяти советское прошлое. Ему это удалось. Когда в 2003 он приехал в Ленинград (выросшая дочка настояла, хотелось ей посмотреть, где вырос папа), он не мог даже найти дом, в котором жил – пришлось нам показывать…