Еще об Иисусе с отступлениями
(продолжение)
Итак, странствуя по провинции, Иисус вел себя благоразумно и осторожно, не пытался сотрясти основы, выражаясь, опять-таки, современным языком, проповедовал что-то вроде "иудаизма с человеческим лицом.
Но затем Христос приходит в Иерусалим, и там его поведение меняется в корме. Вместо двусмысленных притч и аккуратного обсуждения начинаются прямые обличения и угрозы. Причем адресованные всем ветвям власти сразу — и религиозной, и гражданским, и оккупационной. И все это в канун Пасхи, когда все евреи, у кого была такая возможность, приходили со всего Израиля в Иерусалим, чтобы праздновать там. То есть выступления носили максимально публичный характер и должны были прозвучать на всю страну.
Вот что говорил в эти дни Иисус:
"На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их; все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! Учитель!"
"И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли всё это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено".
"Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам".
Тут все — и обличение священства, обвинения в лицемерии и корыстности, и пророчество войны против "царства" (против Рима?), и угроза разрушения храма, То есть все это, безусловно, тянет на экстремизм, причем направленный против всех. И это ведь не шутки. Угроза разрушения самого сятого для иудеев, угроза массовых беспорядков и освободительной войны против оккупантов. Одного этого, вероятно, было бы достаточно, чтобы власти предприняли решительные действия, но Иисус не ограничился словами. Он покусился на самое святое для любой церкви — на доходы.
"Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришёл в Иерусалим и нашёл, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, [также] и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли".
Попросту говоря, Иисус устроил в храме погром. Еврейские лавки (и лавки других инородцев) громили в разных странах в разные века, громят и сейчас, но здесь еврейские лавки громили сами евреи, да еще в самом священном для евреев месте. И привело это к срыву торговли в самое прибыльное время, в канун праздника. То есть первосвященники, крышевавшие торговцев, понесли большие убытки. На слова еще можно не обращать внимания, во всяком случае, до поры до времени, но когда дело идет о деньгах, вопрос необходимо решить незамедлительно. Так что, естественно, в итоге инициаторами ареста Иисуса стали церковные власти, но и местная власть (царь Ирод), и оккупационная власть (Понтий Пилат) поддержали обвинение. Правда, Пилата в дошедших до нас версиях Евангелий отмазывают, он вроде как был против. Но тут следует учесть, что окончательное редактирование этих Евангелий произошло в тот исторический момент, когда решался вопрос о признании христианства главной религией Римской империи, и, естественно, обвинять римлян в смерти учителя было бы странно. Виновными, как всегда, оказались евреи.
Христианская традиция придаёт "подвигу" Христа в Храме анти-торгашеский смысл, делая его как бы выступлением в защиту духовности и против меркантильности.
ОтветитьУдалитьНо ведь вся разгромленная торговая и меняльная инфраструктура была ориентирована исключительно на обслуживание ритуальных и духовных потребностей народа.
В канун Пасхи каждый иудей должен был принести жертву Богу. В зависимости от зажиточности жертвователя, это могло быть крупное животное, овцы и даже (для самых бедных) - голуби. Население города было порядка 100 тыс человек, но с учетом паломников, стекавшихся со всей страны и даже из соседних стран, это число могло доходить до полумиллиона. Нам трудно даже вообразить эту грандиозную логистику, перемещение этих масс жертвенных животных, их заклание, разделку и сожжение (в очень сжатые сроки и на ограниченной площади!), представить себе этот адский конвейер, дикие запахи сжигаемого в огромных количествах мяса и прочие реалии массового пасхального жертвоприношения.
Далее - за выполнение этой жуткой и изнурительной работы священнослужителям надо было заплатить. Платить также приходилось за покупку на месте жертвенных животных, если человек не мог привести своего вола или овцу. Но платить официальными деньгами (римскими монетами с изображением императора или языческих богов) было недопустимо. Поэтому для расчетов со служителями использовались специальные "храмовые" деньги. Именно этим обменом римских денег на храмовые и занимались менялы, которых выгнал Иисус.
Таким образом, его поступок - это не бунт против торгашеского духа в пользу "духовности", а полное ниспровержение всей религиозной иудейской традиции. Это вызов вековому укладу, осуществленный в крайне агрессивной манере, вполне соответствующей современному понятию "экстремизма".
Какой накал страстей, какие потрясающие события и персонажи!
Да, я с тобой вполне согласен. И как раз меня очень интересует этот внезапный переход от вполне мирного проповедничества вполне в рамках иудейской традиции к открытому бунту. И описания этих последних дней в Новом Завете, конечно, очень ярко написаны, невозможно представить себе, чтобы такое выдумать можно было. Хотя и в Ветхом Завете много очень ярких эпизодов, в чем мы лишний раз убедились, читая Шалева, но здесь, на мой взгляд, сильнее и реалистичнее.
ОтветитьУдалить