Евгений Клячкин

Я долго собирался написать о Клячкине. Я, можно сказать, вырос на бардовских песнях, они вошли в мою жизнь в 15 лет, с песнями Окуджавы, и оставались в моей жизни всегда. Но при всей моей любви к этому жанру в целом, Клячкин среди российских бардов занимает совершенно особое место. Он, наверно, единственный из всех, совершенно "мой" автор, то, что говорил он в своих песнях, мог бы сказать я, если бы умел. Но не умел, так что мне приходилось крутить магнитофон с его песнями и петь их самому, когда никто не слышит. Наверно, я все это выдумал, но мне кажется, что мы воспринимали мир одинаково, одинаково чувствовали.

При этом Клячкин никогда не был популярен. В ту пору, когда я его услышал, такие песни можно было услышать только из магнитофона, люди переписывали друг у друга понравившиеся кассеты, так музыка шла в народ. Но я не знаю, насколько известен был Галич за пределами Ленинграда. В нашей институтской компании мы его слушали постоянно, а наши гитаристы пели его песни, но за пределами компании я не встречал человека, который сказал бы, что любит Клячкина. На радио РЭКа ведущая Таня Барская постоянно выдает тематические музыкальные передачи, иногда эти передачи бывают посвящены бардовской песне. Больше всего в этих передачах Высоцкого, на втором месте, пожалуй, Окуджава, но время от времени звучат песни самых разных авторов. Клячкина я у Барской не слышал ни разу, хотя последние годы жизни он провел в Израиле…

Я могу понять, почему так сложилось. Песни Клячкина в каком-то смысле однообразны. Они печальны, часто трагичны. Даже в казалось бы веселых песнях (есть у него и такие, сам он называл их "фишки") проскальзывает вдруг какая-то тоска и боль. Такие песни, конечно, не годятся для бодро настроенных туристов, невозможно представить себе Клячкина, звучащим в электричке воскресным вечером, когда вагон забит веселыми и бодрыми туристским компаниями. Да и в нормальной жизни немного, думаю, есть людей, у которых есть желание травить себе душу на фоне и без всяких песен зачастую тоскливой жизни. У меня вот такое желание — травить душу — видимо, было. Поэтому я и Галича очень люблю. Но Галич был все-таки гораздо популярнее Клячкина — его ценили те, кто не любил советскую власть. А песни Клячкина вполне аполитичны, если ему и не нравится окружающая действительность, то он не винит в этом "их", как это обычно бывает, он не разделяет мир на "мы" и "они". Так что антисоветчикам он в этом смысле интересен не был. Да и не так многобыло убежденных антисоветчиков. Галича народ в целом тоже не знал.

А вообще я часто думаю — в чем секрет популярности. Про сегодняшний день я не говорю, я человек ушедшей эпохи, и 20 миллионов подписчиков Бузовой вызывают у меня недоумение, смешанное с ужасом.

Я говорю о популярности в доинтернетовскую эпоху, когда люди зачастую становились популярными не благодаря, а вопреки. Как Высоцкий — ведь почти не было ни фильмов, ни пластинок, ни выступлений по телевидению, а знали его все — от академика до плотника, в самом буквальном смысле. Я, понятно, не могу объяснить, в чем секрет его фантастического успеха. Помню, меня поначалу поразили строчки Высоцкого:

Меня к себе зовут большие люди,
Чтоб я им пел "Охоту на волков".

Ну я понимаю, мы орали хором эту песню, но большие люди? Что им Гекуба? Но потом, мне кажется, я понял. Мы жили в стране тотальной несвободы, и "большие люди" были так же несвободны, как мы. Может, даже больше. Мы, обычные люди, которые не стремились делать карьеру, а если и стремились, то не по партийной линии, не ценой игры в их игры, могли хотя бы в условиях окружающей нас лжи отмолчаться (хотя и написал Галич: "Промолчи — попадешь в богачи", это было все-таки не про нас). Можно было молчать и тешить себя иллюзиями, что "живешь по правде", как предложил Солженицын. А этим-то, большим людям, приходилось постоянно лицемерить, говорить слова, в которые не верили — и так всю жизнь. "По правде" они жить никак не могли. А хочется же иногда, тяжло, наверно, всю жизнь врать и лицемерить. Поневоле озвереешь и почувствуешь себя волком за флажками, за которые не хватает духа перемахнуть.

Но Высоцкий — уникум. Я, пожалуй, не знаю другого человека, про которого можно было бы сказать навязшую в зубах, избитую фразу "пользовался всенародной любовью". И правда пользовался. Наверно, в одном ряду с Высоцким стоит разве что Гагарин, но я говорю о людях творческих.

Все такие люди, наверно, хотят этой самой всенародной любви. Я помню интервью с элитарным кинорежиссером — Кирой Муратовой. По ходу интервью ее спросили, как она воспринимает отсутствие широкого зрительского интереса к ее фильмам. И Муратова ответила примерно так: "Я, конечно, очень хотела бы, чтобы мои фильмы смотрели миллионы. Но я просто не умею делать такое кино". По тону ясно было, что она не гордится, а сожалеет.

Вчерашний закат

Сегодняшний восход