Как Филатов пожалел было, что не был комсомольцем

 На третьем курсе в начале октября у нас объявили субботник – в воскресенье. Должны были нас отвезти на автобусах в какой-то колхоз на уборку чего-то. Обычное дело, только в этот раз начальство не учло, что в субботу вернулись в Ленинград наши целинники – стройотряд ездил в Казахстан на 3 месяца – с июля по сентябрь. Наша компания в основном ограничилась месячным стройотрядом в Новгороде, но кое-кто на целину отправился. Целинники приехали с большими деньгами, и естественно, в субботу в общежитии была грандиозная пьянка. Мы в общагу не ходили, так что пьянка у нас была своя, локальная. Но так или иначе, пили все. В результате на субботник в воскресенье не пришел вообще никто. Приехали автобусы, приехали надзиратели из молодых преподавателей, а студентов – ни одного. Случай небывалый, срыв важного мероприятия. Начальство решило принять меры. Организовали разбор. Всех вызывали по очереди, в составе «тройки» был представитель деканата, секретарь курсового бюро комсомола и кто-то из партбюро. Разбирательство продолжалось пару минут. Кратко стыдили и объявляли выговор по комсомольской линии. Так все и шло по накатанной, пока не вызвали Филатова. Ему сообщили о выговоре, а он гордо заявил, что не комсомолец. Тройка удивилась, он вроде и на курсе один такой оказался (или другие просто промолчали, никто же не проверял), посовещалась и решила – на месяц лишить стипендии, поскольку безнаказанным проступок оставить нельзя было, а ничего другого не придумали. Выйдя из помещения, где проходило судилище, Юра задумчиво сказал: «А, может, зря я все-таки в комсомол не вступил». Но затем прикинул в уме, сколько заплатил бы членских взносов за период пребывания в комсомоле, просветлел и сказал: «Нет, все правильно».

P.S. Поскольку денег целинники привезли много, пьянка в общаге продолжилась и после субботника, и закончилось все это плохо. На какой-то день этой пьянки из окна  верхнего этажа вылетела девушка и разбилась насмерть. Что там произошло – выпала, выбросилась, выкинули, мы не узнали, это была компания не с нашего факультета. Но начальство сильно переполошилось. В общаге был объявлен сухой закон, и для выявления нарушителей организовывались рейды по комнатам. В итоге попалась компания с нашего курса. Тут же вышел приказ об отчислении, администрация взялась за борьбу с пьянством не на шутку. Проштрафившиеся и пьяные-то они вроде не были (видимо, только начать успели), но степень опьянения в расчет не принималась, и «высшая мера» была предрешена. Первый и единственный раз в моей комсомольской жизни произошло комсомольское собрание, организованное «снизу».   Мы приняли резолюцию с просьбой не отчислять, брали на поруки и все такое. С этой резолюцией пошли в ректорат, но с нами и разговаривать не стали. Начальство, видно, получило свое от райкома, и ни о каких послаблениях и речи быть не могло. Так что ребят отчислили. Рейды по комнатам, естественно, скоро прекратились, и общага опять начала пить, но, конечно, не в таких масштабах, как после приезда целинников – просто столько денег не было.

А с отчисленными ничего страшного не произошло, «волчий билет» им не выписали, дело-то было все-таки не политическое, так что они благополучно доучились в других институтах. Хотя, и менее престижных, чем Политехник.