Прочитал распечатку передачи Юлии Латыниной на «Эхе». По поводу создания очередей на вход в московское метро из-за проверки пропусков Латынина сказала:

«…Ни одному из этих железных дровосеков, стоявших при дверях, не хватило здравого смысла, чтобы, поняв, что происходит, отойти, сказать: «Всё, проходите ребята», и сказать начальству: «Ну, что же мы делаем? Что же мы берем грех на душу».

В московском метро 196 станций. Сколько полицейских было задействовано для проверки? Пятьсот? Тысяча? Больше? И не нашлось ни одного, «который не стрелял»?

Впрочем, у Высоцкого – это ведь только песня. Я читал, что во время войны было расстреляно 135.000 военнослужащих. И никогда не слышал, чтобы нашелся хоть «один, который не стрелял».

Думаю, повывелись они достаточно быстро после «Великой Октябрьской». Одних убили, другие уехали, а большинство – покорилось. Не осталось практически готовых «не стрелять», даже в переносном смысле. Бабушка рассказывала мне, что до революции демократически настроенные студенты, кроме клятвы Гиппократа, давали еще одну, неофициальную, клятву. И был там пункт: «Отказываться присутствовать при смертной казни». При советской власти врачи если и не присутствовали при смертной казни, то лишь потому, что и требования такого не было.

Когда судили Веру Засулич, сразу два прокурора отказались поддерживать обвинение таким образом, как этого требовало правительство, устроить политический процесс. Был ли хоть один такой прокурор на бесчисленных политических процессах в СССР? Правда, справедливости ради, надо сказать, что царским прокурорам такой отказ в худшем случае мог стоить увольнения с государственной службы, а не расстрела. Но ведь были в истории случаи, и немало, когда люди шли на смерть за свои убеждения. Но в советское время такие люди практически повывелись. Редактор-составитель издания «Из истории Ленфильма» рассказывала мне, как тяжело ей было читать протоколы собраний, проводившихся на Ленфильме во времена сталинского террора. Тяжело было читать, какие ужасные вещи говорили люди, которых она считала достойными и заслуживающими уважения.   

Я написал выше «практически вывелись» - но не совсем же. Были люди, которые вышли на Красную площадь в августе 68, была студентка Белла Ахмадулина, отказавшаяся подписать письмо с осуждением Пастернака. Были многочисленные диссиденты, отправившиеся в лагеря, но не изменившие своим убеждениям. Были люди, подписавшие письмо в защиту моего деда, арестованного в 1938 году (не знаю, к сожалению, их фамилии). Так что все-таки находились те, кто не стрелял. Хотя, конечно, они не делали погоду, а были «белыми воронами». А это создание редкое, я вот никогда не видел «вживую», хотя очень люблю наблюдать за воронами и повидал их немало. .

И уж, конечно, бессмысленно искать «белую ворону» среди российских полицейских.