Кисловодск

(продолжение)

Наверно, я мог бы очень долго глазеть на паровоз, но приближалось время отправления, и мы уходили от паровоза к своему вагону. У входа в вагон стояла проводница и проверяла билеты. Это всегда были именно проводницы, женщины. Мужчину-проводника я видел только один раз — Никиту Михалкова в "Вокзале для двоих".

Проводницы, проверяя билеты, всегда выглядели очень строго, я бы сказал — недоброжелательно. Внимательно рассматривали билеты, подозрительно и хмуро всматривались в лица пассажиров — хотя тогда паспорта на железной дороге не требовались, и проводницам не нужно было сличать внешность пытающегося пробраться в вагон с фотографией в паспорте. Я всегда опасался, что в итоге нас не пустят в вагон, но всегда обходилось. А проводницы, когда поезд отправлялся, оказывались самыми разными. Бывало, что приветливыми и веселыми. Но только не при проверке билетов.

Так что в итоге нас запускали в вагон. Там как-то по-особому пахло. Не скажу, что запах был приятный или неприятный. Просто какой-то особый, вагонный. Проходили в купе, потом появлялись соседи. Точнее, когда я ехал с родителями, то один сосед (или соседка). Происходило знакомство, провожающие, если они были, тоже находились в купе, так что там было тесно и суетно. Но вот по радио провожающим предлагали покинуть вагоны, поскольку поезд должен отправиться, последние слова и поцелуи, потом провожающие стоят на перроне у вагонного окна, что-то говорят, что не успели, но через закрытые окна не слышно. А потом поезд трогается, провожающие шагают за ним и машут руками, потом поезд набирает ход и провожающие отстают, а потом их уже и не увидишь, сколько не выкручивай шею, чтобы посмотреть как можно дальше назад. И начинается поездка. О провожающих быстро забываешь. Я гораздо позже прочитал где-то, что уезжающий увозит с собой лишь четверть печали, а три четверти приходится на долю остающегося. Это правда.

Поезд набирает ход, и за окном тянутся какие-то мрачноватые территории с унылыми кирпичными зданиями, кривые заборы, кучи мусора вдоль путей, потом проскакивала Сортировочная, и за окном начинался уже нормальный природный пейзаж. А тем временем в вагоне послеотъездная суматоха, проводницы разносят постельное белье, взрослые застилают постели, потом все переодеваются, и начинается настоящая дорога.

Вскорости проводницы начинают готовить чай. Растапливают кипятильники, которые в ту пору работали на угле, и к вагонному запаху до конца поездки примешивается еще один запах — горящего угля. Годы спустя этот запах появится в Комарово — когда будут топить котел отопления. Кипятильник называется красивым словом "титан". Тогда я еще не читал греческие мифы, и название ни с чем у меня не ассоциировалось, мне просто нравилось, как оно звучит. Книжка греческих мифов — про подвиги Геракла и путешествие аргонавтов — появилась у меня попозже, в Архангельске, стало быть, . А книга именно о титанах — замечательные "Сказания о титанах" Голосовкера. После этой книги я навсегда полюбил титанов. Но это позднее, а тогда, в дошкольном возрасте, мне просто нравилось слово.