Кисловодск

(продолжение)

Итак, проводницы начинали разносить чай. Служебное купе проводников и "титан" находились в начале вагона (если смотреть по ходу поезда). И почему-то так складывалось, что наше купе всегда оказывалось где-то между серединой вагона и его задней частью. Поэтому до нас очередь доходила не скоро, и я завидовал тем, кто ехал в первых купе. Потому что есть в поезде хотелось почему-то всегда, как только он отъезжал от вокзала. Не скажу, что я был каким-то обжорой, просто, видно, на меня поезд так действовал. Мама рассказывала, что когда я был маленький, со мной в поезде было ехать сплошное неудобство. Если мне удавалось ускользнуть самостоятельно в коридор, я начинал бродить по коридору и заглядывать в купе. И если люди там ели, то я прочно останавливался и смотрел, как едят. Послевоенное время было достаточно голодное, люди, видимо, думали, что ребенок есть хочет и давали мне какие-то куски. И так продолжалось, пока спохватившаяся мама не обнаруживала меня у какого-нибудь чужого купе и с извинениями утаскивала в свое. Я, правда, этого не помню. Но верю. Я и теперь люблю смотреть, как люди едят, даже когда совсем не голодный. Просто интересно. Правда, стоять и глазеть теперь вроде как неудобно, так что я просто скашиваю глаза, когда проходим мимо уличного ресторана. И стараюсь не поворачивать голову. Получается не всегда, особенно если едят что-то необычное.

Но в конце концов проводница со стаканами чая добиралась и до нашего купе, заходила, держа в руках целую гроздь стаканов в подстаканниках, и спрашивала, кому сколько стаканов. К чаю предлагали сахар — два куска рафинада в фирменной железнодорожной упаковке. Желающим предлагали дополнительно печенье и сухари. Кстати, сухари — еще одна потеря после распада СССР. Какие вкусные сухари продавались в "булочных-кондитерских" тогда. Можно было намазать их сливочным маслом и откусывать с хрустом, запивая чаем. А можно было макать в кофе. Сухари, правда, не исчезли совсем, как класс, в "русских" магазинах в Израиле они есть всегда. Но они же совершенно несъедобные!

Итак, мы получали свой чай, и можно было приступать к еде. Как я любил эту вагонную еду! Разнообразия тут не было, но я, любя поесть, в еде неприхотлив. По-моему, существуют всего три продукта, которые я не ем ни при каких обстоятельствах. Это вареный лук, капуста брокколи и авокадо. А все остальное ем с бОльшим или меньшим удовольствием. Поездной ассортимент всегда с бОльшим. В этот ассортимент входили помидоры и огурцы (ездили-то обычно летом, когда в СССР помидоры и огурцы в продаже были), вареная курица, котлеты и крутые яйца. В котлеты для поезда мама клала много чеснока, считая, что это предохранит их от порчи, и мне это очень нравилось. А яйца — тоже чтобы не портились — варили очень долго. Так что желток приобретал какой-то зеленовато-голубой цвет. Такой желток с тех пор неразрывно связан для меня с поездом, крутых до такой степени яиц я, кроме поезда, нигде не видел.