Кисловодск

(продолжение)

В конце концов мы добрались до заявленной цели — Кисловодска, и, наконец, и рассказ мой перейдет к заявленной теме. Детских впечатлений о Кисловодске очень много, но, как я уже говорил, это какие-то отдельные картинки, иногда озвученные. Их трудно выстроить в последовательный рассказ, и у меня возникают большие сложности, когда я пытаюсь сделать это, - прикидываю то так, то этак. Но начало рассказа о Кисловодске во всех вариантах одно и то же. Первое яркое впечатление возникло сразу, как только вышли из поезда на перрон.

Железнодорожная колея, по которой мы приехали, естественно, была занята нашим поездом. А колея на противоположной стороне платформы была видна. И к моему изумлению и восторгу я увидел, что пространство между рельсами засыпано не песком и не гравием, а ракушками, которые блестели и переливались на солнце. На Финском заливе ракушки попадались изредка, это была почти что диковина. Теперь, когда я живу у самого Средиземного моря, я вижу на пляже много ракушек. Так что дети, в том числе наша внучка, когда была маленькая, не хватают все подряд, как это делали мы на Финском заливе, а выбирают те, которые покрасивее. Иногда, когда мы ходим вдоль берега по кромке прибоя, мы набредаем на целую отмель, сплошь покрытую ракушками, ходить босиком по ним больно, приходится обходить. Но я и сейчас не представляю, где можно добывать ракушки в таком, можно сказать, промышленном масштабе. Кстати, когда мы были в Кисловодске в 91 году, многое изменилось по сравнению с временами моего детства, но эти ракушки между рельсами остались, и я снова ощутил изумление и восторг, хотя, конечно, не в такой степени, как в детстве.

А второе впечатление возникло, когда мы вышли из вокзала. Я увидел, что город окружен горами. Я раньше гор просто не видел, жил к 6 годам в сугубо "плоских" городах — Ленинграде и Архангельске. В Ленинграде, правда, есть Поклонная гора, но в пору моего детства это была далекая окраина, и я там никогда не бывал. А когда побывал, уже взрослым, то увидел, что никакой горы там на самом деле нет, так, холм небольшой.

А здесь были горы. Не Гималаи, конечно, в окрестностях Кисловодска горы не слишком высокие, и не очень крутые, во всяком случае, не отвесные, но все равно это горы. Прямо в городе. Я в ту пору не читал еще книги о путешествиях, это пришло позже, и ничего не знал о городах в горах. В Лиссабон и Тбилиси, где приходится все время то карабкаться вверх, то спускаться вниз, и в Хайфу, которая вся просто построена на горе, поднимающейся чуть ли не из моря (полоска плоской суши там совсем узкая), я попал только через много лет…

А когда мне показали двуглавый Эльбрус, вершины которого были белыми, и объяснили, что белое — это снег, я совсем обалдел — как это, снег на юге среди лета, раньше я про такое не слышал и представить себе не мог.

Потом мы сели в такси и поехали, как оказалось, в санаторий имени Орджоникидзе. Моя двоюродная бабушка, Женя Цукерштейн, работала в этом санатории и жила в доме для работников санатория; дом этот стоял напротив главного корпуса санатория. А сам санаторий был на горе. И я впервые в жизни стал подниматься в гору. Она была все же достаточно крутая, так что дорога была проложена серпантином. Витки серпантина шли вверх под заметным углом, такси преодолевало этот подъем достаточно бодро, а когда потом мы ездили туда на автобусе (это был маленький автобусик, большой и не пробрался бы по узкой дороге), мотор завывал и работал с перебоями, так что я во время поездки думал о том, как мотор заглохнет вовсе, и мы будем спускаться вниз задним ходом. С одной стороны боялся вроде, а с другой — каждый раз, когда автобус благополучно доезжал до верха, я испытывал некоторое разочарование от несбывшегося приключения.