Новогодние стихи

(продолжение)

Андрей

Андрей – первый Галкин муж. Он вошел в нашу компанию как муж, а когда перестал быть мужем – исчез, больше я никогда его не видел. Очень жалели мы, что не получилось у них, и жалели, что не стало в нашей компании Андрея. Большой дружбы у него ни с кем не было, но очень он симпатичный человек был. Тоже тихий, в этом они с Галкой похожи были, но если начинал говорить – было интересно. Он был архитектор, и если его просили, рассказывал об архитектуре. Просили часто, рассказчик он был хороший. И архитектуру знал и любил. Он, к примеру, знал весь Невский. Мы называли наугад номер дома, и он рассказывал историю этого дома – когда и кто построил, характеристика архитектурного стиля, известные жильцы, магазины и фирмы, размещавшиеся в этом доме на протяжении его истории. Сейчас-то это все легко можно найти в интернете, а тогда мы слушали, раскрывши рты.  

Из его архитектурных рассказов запомнилась тот, который был посвящен одной архитектурной достопримечательности, которую помнят только старые ленинградцы вроде меня. Достопримечательность эту снесли в 1965 году. Вот ее фотографии:

Для тех, кто не в курсе, поясню: это общественный туалет.  

Теперь-то подробный рассказ об этом уникальном сооружении можно найти здесь:  https://www.citywalls.ru/house23305.html А мы услышали эту необычную историю от Андрея больше 50 лет назад…

Нас с Андреем объединяли нелюбовь к танцам (и неумение танцевать) и любовь к шахматам. Когда на наших сборищах дело доходило до танцев, мы уходили в пустую комнату (если таковая имелась; иногда сборища происходили в коммуналках) и садились за шахматы. В нашей компании, вопреки известной статистике, девчат было меньше, чем ребят, так что кавалеров хватало и без нас, да мы, не умеющие танцевать, никакой ценности как кавалеры и не представляли. Но наши дамы все равно не могли примириться с таким, как они считали, пренебрежением к их обществу. Так что партии наши чаще всего заканчивались тем, что дамы врывались в комнату, смахивали фигуры с доски и тащили нас танцевать. Приходилось подчиниться. Из-за неумения своего опасались отдавить партнерше ноги.  Чтобы не опозориться, я отработал свою тактику – в танце двигался исключительно назад или, в крайнем случае, вбок. И ни шагу вперед. Так что ноги партнерш были практически в безопасности. Андрей придумал более радикальную тактику. Он просто носил партнерш на руках. Тут уж была полная гарантия безопасности их ног. Был, правда, риск уронить, но такого Андрей не допускал никогда, независимо от количества выпитого. Беда была в другом. Дамы у нас в компании избытком веса не страдали, но Андрей-то был невысок и довольно тщедушен. Из тех, про кого говорят, что у него не телосложение, а теловычитание. Находясь под действием алкогольной анестезии, он исполнял свои танцевальные номера вполне безболезненно, но потом, когда обезболивание проходило, мучился, бывало, радикулитом.

Ему было посвящено в этой связи такое стихотворение:

 

Когда видим мы дам полновесных

На твоих худосочных руках,

Мы страшимся за стан твой прелестный,

В каждом сердце шевелится страх.