По Крыму и Кавказу (1966-67)

(продолжение)

 По пути в Крым – Одесса

 Утром приехали в Одессу. Там мы должны были встретиться с Гутманом и Мухой. Место и время встречи изменить было нельзя – 12.00 у подножия потемкинской лестницы, но точная дата была неизвестна. Ясно было только, что приехать должны на днях.

Кроме того, к Валерке Роличу должна была подъехать жена Надя. Но возникли сложности с билетом, и точная дата ее приезда тоже была неизвестна. Телеграмма с указанием даты должна была прийти до востребования на почтамт.

А я на почтамте должен был получить письмо от моей первой любви – Тани. Она тоже поехала в ту пору в Крым, в Планерское, и должна была сообщить, как ее там найти.

Так что мы с вокзала отправились на почтамт. Ни телеграммы, ни письма не было. Пошли к лестнице. Гутман и Муха к месту встречи не явились. Мы пошли на пляж, искупались. На пляже в Одессе нам не понравилось. Мы привыкли к полупустым (а то и вовсе пустым – если уйти с официального пляжа) берегам Финского залива, и одесское пляжное столпотворение, когда и место трудно найти, чтобы присесть, не располагало к времяпровождению у моря. Так что, искупавшись, мы отправились бродить по городу. Как и Киев, Одесса нас не особенно впечатлила в смысле архитектуры, Дерибасовская нас просто разочаровала, и особого одесского колорита на улицах мы тоже не ощутили. Пожалуй, только раз. Мы зашли в парикмахерскую побриться. Остриженные наголо волосы начали отрастать, и у Юры они сразу закурчавились. Плюс к этому он был загорелый, а нос у него широкий. В результате бойкий одесский парикмахер спросил, не бывала ли его мама на популярной тогда в народе Кубе.

Пожалуй, самое яркое впечатление от Одессы – фруктово-ягодное мороженое за 7 копеек. В Ленинграде тогда такого не было.  Выглядело оно не очень, было ядовито-фиолетового цвета, но кисленькое, не жирное, естественно, в самый раз в жару. Вот фотография:

Поболтались весь день по городу, вечером пошли спать на вокзал.  О том, чтобы попытаться  устроиться в гостинице, и мыслей не было. Мы твердо решили, что будем бродяжничать.

О ночевке на вокзале у меня были романтические представления, связанные с песней Леонида Нахамкина «Пока горит ночная сигарета». Песня мне нравилась, и была там такая строфа:

 Сейчас бы помотаться по вокзалам,

Встречать усталые чужие поезда,

Спать на скамейке в станционном гулком зале,

Закрыв рукой от желтых люстр глаза...

 

Но в реальности оказалось, во-первых, что свободных скамеек в зале ожидания нет. Мы еле нашли место, чтобы расположиться на полу, постелив одеяла, которые были у нас в сумках, и положив сумки под голову. Но тут выяснилось, что спать на вокзале невозможно. Во всяком случае, для меня. Я не могу спать в духоте, а в СССР в вокзальных залах ожидания, независимо от времени года и наружной температуры, всегда было жарко и душно.

Так что всю ночь я или ворочался, или выходил на перрон, курил и встречал чужие поезда…

Юра с Валеркой тоже не спали практически, так что утром, не выспавшиеся (а две предшествующие ночи в поездах мы тоже почти не спали), помылись кое-как в вокзальном туалете и опять отправились в город. Письма и телеграммы опять не было, и Гутман с Мухой не появились. Пошли на пляж. Тоже быстро ушли и опять бродили до вечера по городу. Ночевать в ту ночь решили на пляже, ночью-то там безлюдно было, и имелись топчаны, на которых можно было устроиться с одеялами.  На пляже, естественно, не было душно, но оказалось, наоборот, холодно ночью под нашими тонкими одеялами (толстые не поместились бы в сумки). А из теплой одежды были только тоже тонкие свитера. Поэтому в ту ночь мы не спали уже от холода. Утром убрались с пляжа и пошли в город. Были мы совсем умученные, в скверном настроении. Это хорошо видно на снимке – Валерка сфотографировал нас с Юрой.

 

Но уже в ближайшие часы жизнь стала налаживаться, и настроение заметно улучшилось. Сперва я получил на почтамте письмо от Тани, 

а в 12 часов Гутман и Муха появились у лестницы. Только вот Валерка телеграмму не получил. Мы отправились в порт, купили билеты на ночной пароход до Евпатории. Билеты четвертого класса – палубные места. И вечером мы четверо – я, Юра Филатов, Саша Муха и Леня Гутман – отплыли в Крым. А Валерка остался. Наверно, очень ему было тоскливо оставаться одному. Фотоаппарат – маленькая «Смена» без футляра - был только у него, он носил его в кармане, и время от времени фотографировал без предупреждения, фотографии получались не слишком высокого качества, зато живые. Он сфотографировал нас с пристани на палубе парохода, мы стоим там веселые, в предвкушении приключений. А потом бросил нам аппарат, мы его сфотографировали сверху и вернули аппарат. На фотографии Ролич очень невеселый…

Пароход отошел от пристани и поплыл в Крым. А мы провели на палубе еще одну бессонную ночь (тоже холодно было), курили и слушали плеск волн.  А утром приплыли в Евпаторию