Консервативная Англия

Скачал на днях коллекцию из 11 фильмов о живописи «Величайшие художники мира» (Le plus grand peintres du monde). На сайте дан и подзаголовок «От импрессионизма до сюрреализма и абстракционизма». Аннотация начинается со слов «Рождение современной живописи, скорее всего, произошло во Франции во второй половине XIX». Это, на мой взгляд, весьма спорное утверждение. В комментариях под раздачей на сайте один из авторов начинает свой отсчет с прерафаэлитов, которые начали несколько раньше импрессионистов. А для меня современное искусство началось с Александра Иванова (который «Явление Христа»). В студенческие годы, когда я впервые побывал в Третьяковке, меня совершенно поразил его «Портрет Виттории Марини», а ведь это 30-е годы 19 века, за десятилетия до импрессионистов и прерафаэлитов. Причем их-то живопись все-таки «не сегодняшняя», а портрет Иванова, не зная его историю, можно, на мой взгляд, принять за работу 20 века. 

А началом современной зарубежной живописи для меня стали работы Тернера, которые я несколько лет назад увидел впервые в Британском музее (до этого только фамилию краем уха слышал). И вот что меня при этом поразило. Я читал об импрессионистах и знал, какие отвратительные скандалы сопровождали их появление, как современники не считали их художниками, глумились над ними.  А Тернер, который начал намного раньше импрессионистов (первые две из показанных здесь картин написаны в 40-е годы, а третья – и вовсе в 1812) в 24 года стал член-корреспондентом Королевской Академии, а в 32 – профессором этой академии. Конечно, были у его новаторской живописи и противники, но отношение к нему и близко сравнить нельзя с отношением французов к импрессионистам. А ведь ушел он от копирования окружающей действительности несравненно дальше, чем импрессионисты. 

История Тернера, когда я ее узнал, стала для меня еще одним опровержением мифа о предельном консерватизме англичан, которые хотят жить по старинке и отвергают все новое, и революционности французов, которые всегда открыты всему новому. Есть и еще один миф – о каком-то замечательном, искрящемся галльском юморе французов и о скучных, чопорных, постных англичанах. Но, если посмотреть на литературу, то во Франции можно назвать из «смешных» писателей Мольера и Доде (если, конечно, считать «Тартарена» - смешной книгой). А в Англии – Свифт, Стерн, Диккенс, Кэрролл, Эдвард Лир, Уайльд, Шоу…). Да и кинокомедии французские, на мой взгляд, в основном не столько смешные, сколько глупые. Нет во Франции ничего, что могло бы соперничать, к примеру, с «Монти Пайтоном»

Впервые  мысль о неверности укоренившихся стереотипов об Англии и Франции появилась у меня  тоже в студенческие годы. Тогда ко мне, не помню уж как, попал номер какого-то американского журнала научной фантастики. Там были, как положено, фантастические рассказы, и была историческая статья Айзека Азимова (меня это удивило, поскольку тогда я ничего не знал о том, что Азимов – автор невероятного количества научно-популярных статей и книг обо всем на свете).

В этой статье говорилось о том, что на протяжении всей истории человечества ни одной стране не удавалось получить долгосрочное, стратегическое военное преимущество за счет превосходства в вооружении (имеются в виду, конечно, страны, одной цивилизации, находящиеся на одном уровне развития). Придумав что-то новое можно получить кратковременное преимущество – но лишь пока противник не додумается до того же самого. И был, по словам Азимова, единственный случай, когда такое преимущество сохранялось десятилетиями. Преимущество Англии перед Францией во время  Столетней войны. Англичане били французов раз за разом за счет превосходства в вооружении. У англичан были тяжелые, мощные луки, стрелы которых пробивали рыцарские доспехи (а рыцари в ту пору были главной силой). Уничтожить рыцарей – означало выиграть сражение. И англичане выигрывали.

Конечно, французы могли обзавестись такими луками. Дело было не в техническом превосходстве англичан, а в том, что французы не могли отрешиться от традиций, от сословной спеси. Пехота была для них быдлом, презираемой рыцарями-дворянами чернью. А тяжелый лук требует большой физической силы. Стало быть, лучников надо было хорошо кормить. Дворяне не хотели хорошо кормить быдло. Для того, чтобы вести прицельный огонь, нужно было тренироваться. Дворяне не хотели тренировать быдло. И тупо лезли под стрелы английских лучников, предпочитая умирать, но не поступиться традициями и принципами. Вот прочитавши это, я впервые усомнился в мифе об английском консерватизме и французской революционности.