СССР был удручающе серьезной страной. Наверно, все тоталитарные режимы не любят шуток. Причем это совершенно не зависит от личности правителя. Брежнев, во всяком случае, до маразма, был жизнерадостным человеком, приятным собеседником, наверняка шутил и анекдоты рассказывал. Но государственный стиль обязывает, и, находясь «при исполнении» он был уныло серьезен, читал по бумажке скучные речи. Вслед за ним – и чиновники и функционеры более низкого ранга, вплоть до самого низа. В альманахе «Литературная Москва», вышедшем в 56-ом или 57-ом году, был напечатан небольшой рассказ Александра Яшина «Рычаги». Там идет речь о группке (6 человек) деревенских коммунистов, пришедших на партсобрание. До собрания они разговаривают нормальным языком, говорят на самые разные темы, ругают начальство. Но, Как только начинается собрание, они тут же переходят на советский новояз, изъясняются лозунгами. Потом собрание заканчивается, и они снова говорят на человеческом языке. Рассказ заканчивается фразой «И снова это были чистые, сердечные, прямые люди, люди, а не рычаги». В быту – люди (пусть разные). Но на службе – рычаги (или винтики) бесчеловечной машины. Вполне успешная литературная карьера Яшина на этом закончилась (эту историю подробно рассказал в одной из своих передач Дмитрий Быков). Машины шутить не умеют и шуток не любят. Тем более – над собой.

И советское кино было в основном удручающе серьезным. Даже в самых выдающихся фильмах диалоги обычно были слабым местом. Сценаристы просто не умели писать диалоги. Киногерои говорили суконным языком, пафосно, и никогда не шутили. Шутить можно было разве что в немногочисленных комедиях. В остальное время действовала знаменитая фраза из комедии «Карнавальная ночь»? «Я сам шутить не люблю и людЯм не позволю». Были очень редкие исключения, серьезные фильмы, где герои говорили нормальным языком. Такие фильмы неизменно становились популярными. А уж фильмы, в которых герои при этом еще и шутили, становились сверхпопулярными («Я шагаю по Москве», «Белое солнце…», «Калина красная» и т.д – впрочем список короток) становились сверхпопулярными и расходились на цитаты.

В этом смысле советское кино сильно уступало американскому, в котором даже в посредственных фильмах могли быть живые диалоги и шутки. Советский народ, полагаю, так полюбил «Великолепную семерку» потому, что в перерывах между стрельбой герои там шутят и даже анекдоты рассказывают.

Кстати, об анекдотах. Мне недавно попалось видео, в котором президент Рейган перед какой-то аудиторией рассказывает советские антисоветские анекдоты. Не могу себе представить советского лидера, рассказывающего публично какие-то анекдоты, даже антиамериканские.

Не было в советском кино «киношуток» - шутливых ссылок на другие фильмы,  шутливого обыгрывания сюжетов других фильмов (как, например, в «Неспящих в Сиэтле»), шутливых цитат, или шуток по поводу самих участников. В американском кино, наверно, самый забавный пример этого рода – «12 друзей Оушена». В этом фильме беременная в период съемок Джулия Робертс играет аферистку, которая изображает беременную Джулию Робертс, причем настолько успешно, что Брюс Уиллис (в роли Брюса Уиллиса), который был свидетелем на свадьбе Робертс, не замечает подмены.

Но одну киношутку в советском кино я очень хорошо запомнил. Она проскочила настолько быстро, что, как я потом убедился, задавая вопрос, многие ее и не заметили. В зале, в котором я смотрел этот фильм, засмеялся этой шутке я один. Это  был «Путь в Сатурн». Там Михаил Волков из БДТ играл советского разведчика, внедрившегося в немецкую разведшколу, в которой готовят диверсантов для заброски на советскую территорию. Герой Волкова по ходу дела вглядывается в  лица этих диверсантов и повторяет вслух, чтобы лучше запомнить, их фамилии – фамилии своих коллег из БДТ: «Татосов, Юрский, Гаричев, Гай»…

Хохма эта усугублялась тем (для тех, кто был в теме), что еврей Гай играл в этом фильме одного из сотрудников нацистской разведшколы.

(Кстати, все ли знают, что «хохма» - слово, пришедшее в русский язык из идиш, в который оно, в свою очередь, пришло из иврита)