Евреи в России

(продолжение)

Сведения о том, что российские евреи в большинстве своем не приняли большевистский переворот, можно найти, к примеру, в двух независимых, причем совершенно разнохарактерных,  источниках.

Первый – замечательная поэма Иосифа Уткина «Повесть о Рыжем Мотэле, господине инспекторе, раввине Исайе и комиссаре Блохе». Вот как описывает признанный советский поэт Уткин (который сам-то встретил революцию «на ура») отношение евреев к приходу большевистской власти:

Рэб Абрум сказал:

— Бо-же мой!

Евреи сказали:

— Беда!

Рэб Абрум сказал:

— До-жи-ли!

Евреи сказали:

— Да.

Единственный, кто горячо поддерживает революцию, это нищий портной Мотэле, который был никем (даже среди своих соплеменников), а при большевиках стал комиссаром, то есть всем (по крайней мере в масштабах Кишинева).

И вот как относятся к этому остальные евреи:

Мэд

На базаре

Волнуется.

И не Мэд,

Весь

Ряд:

На вокзал

По улице

Прошел

Отряд…

Но не к этому

Доводы,

Главное (чтоб он сдох!) —

В отряде

С могендовидом

Мотька

Блох!

И далее:

В очереди

Люди

Ахают,

Ахают и жмут:

— Почему

Не дают

Сахару?

Сахару почему не дают?

— Видимо,

Выдать

Лень ему.

— Трудно заняться час?

Такую бы жизнь — Ленину,

Хорошую,

Как у нас!

— Что вы стоите,

Сарра?

Что может дать

Слепой,

Когда

Комиссаром

Какой-то

Портной?

Ему бы чинить

Рубаху,

А он комиссаром

Тут!..

(Отступление: Отсутствие сахара, а также прочих товаров, включая самые необходимые, – родовой признак коммунистической власти. Народ, судя по Уткину, это хорошо понимал с самого начала и продолжал понимать до конца ее существования. В этой связи вспоминаются гораздо более поздние советские анекдоты:

Первый – еще довоенный, я слышал его от родителей.

В школе дети учат басню Крылова: «Вороне где-то бог послал кусочек сыра». Учительница спрашивает: «Дети, а бог есть?» И получает встречный вопрос: «А сыр есть?»  

Второй – из эпохи развитого социализма:

- Папа, дай 50 копеек, в школе собирают деньги в помощь голодающих Гондураса.

- Сынок, Гондурас - тропическая страна, там по 3 урожая в год, откуда там голодающие, не дам.

На следующий день:

- Папа, дай 50 копеек, в школе собирают деньги в помощь коммунистической партии Гондураса.

- Сынок, возьми рубль, если в Гондурасе есть компартия, значит есть и голодающие!)

И еще, один, тогдашний, из двух полюбившихся мне анекдотов про армянское радио.

Армянское радио спрашивают: «Что раньше было, яйцо или курица?»

Армянское радио отвечает: «Раньше все было». )

Уткина многие, наверно, читали, а вот о втором источнике следует, наверно, рассказать подробнее.

Это книга воспоминаний Велвла Черновецкого «Теплик – мое местечко» («Теплик майн штэтэле»). Черновецкий родился (в 1898 году) и вырос в украинском местечке Теплик. В 1921 году он эмигрировал в Аргентину и там в 40-е годы опубликовал книгу воспоминаний о Теплике на идиш. В этих воспоминаниях подробнейшим образом описана жизнь местечка в предреволюционные и революционные годы. Ничего похожего я не встречал. Это настоящая «энциклопедия местечковой жизни». Уже упоминавшийся мною Семен Мазус (предки которого, включая родителей, жили в Теплике) узнал случайно о существовании этой книги, и о том, что она в единственном экземпляре имеется в библиотеке Иерусалимского университета. Он сумел заполучить этот единственный экземпляр на длительный срок и перевел книгу на русский язык вместе со своим другом Леонидом Флятом, а потом и опубликовал перевод в Израиле. Для тех, кому захочется прочитать этот перевод (а оно того стоит), даю ссылку: http://berkovich-zametki.com/2013/Starina/Nomer2/VChernovecky1.php

Так вот, Велвл Черновецкий, уехавший от советской власти, пишет об отношении евреев к большевикам примерно то же самое, что Иосиф Уткин, воевавший за эту власть (кстати, они одного поколения, разница в возрасте – 5 лет). И о неприятии новой власти большинством, и о том, кто принял эту власть. Поскольку Черновецкий – человек не советский, он выражается о евреях-большевиках гораздо резче. Одна из подглавок его книги в главе, посвященной революционным событиям, называется «Воры и босяки Теплика записываются в большевики».

Хотя, конечно, ворами и босяками дело не ограничивалось. Эти записывались в большевики после победы большевиков, чтобы оказаться у власти со всеми вытекающими из этого благами. А до революции в революционные партии шли в основном другие евреи. Образованные, сумевшие вырваться из своих местечек, закончить гимназии, поступить в институты и университеты. Многие из них начисто порывали с еврейским прошлым и служили новой коммунистической идее так же неистово, как их предки, от которых они отвернулись, служили иудаизму. С той разницей, что их предки никого не принуждали принять свою веру и жить по ее законам и не убивали тех, кто эти законы признавать не хотел, а только сами веками умирали за эту веру. И деятельность этих людей, воров и босяков совместно с фанатичными «новыми интеллигентами», составлющими незначительное меньшинство своего народа, привела  к возникновению мифа о том, что революцию в России устроили евреи. Верят в этот миф как раз те, кто считает евреев умнее себя, и верит, что несколько тысяч евреев способны определить путь для многомиллионного народа и заставить этот народ пойти по этому пути как стадо баранов. С моей точки зрения, эти люди как раз и являются носителями той самой русофобии, в которой они любят обвинять своих оппонентов, они (пусть бессознательно) презирают свой народ, считают его неполноценным.

При этом для таких людей евреи остаются виноватыми в любом случае, как бы ни повернулось дело. В советское время евреев обвиняли как раз в том, что они вредили делу революции, делу Ленина. А сведения о еврейском деде Ленина в ту пору скрывали от народа, чтобы не порочить имя вождя.   

За все на евреев найдется судья.

За живость. За ум. За сутулость.

За то, что еврейка стреляла в вождя,

За то, что она промахнулась.

          И. Губерман