Я уже вспоминал важную для меня песню, которую никак не могу
найти в интернете. Песню, из которой я помню только строчки
Мы дети двадцатого века,
Прошлое мы ненавидим,
То, что есть, презираем,
На будущее – плюем.
С таким отношением к окружающей действительности, к стране,
в которой живу, я прожил около 30 лет, примерно с 14 до 44, до 1989 года, а потом, после
некоторого перерыва, это отношение вернулось.
И это, безусловно, совершенно ненормально, это ведет к
деформации психики, к раздвоенности сознания, это делает человека несчастным.
Я писал уже, что 7 ноября первый тост в нашей компании был «Выпьем
за птичку» (продолжение «которая пропоет на могиле последнего коммуниста» подразумевалось).
И никому из нас тогда в голову не приходило, что коммунистами были наши
отцы – в самом прямом смысле (мама моя ухитрилась, не портя отношений с партийным
секретарем института, отбиться от настоятельного предложения вступить в партию,
когда ее сделали начальником сектора). «Коммунисты» - это были «они»; мы всегда
делили окружающий мир на «мы» и «они», хотя на самом деле граница
отсутствовала. Граница существовала между теми, кто так или иначе «выходил на
площадь», решительно отделяя себя от «них». За это некоторые платили тюрьмой
или психушкой. Но они по крайней мере выпускали пар, даже если этот пар этот в
основном уходил в гудок. А у таких, как я, пар оставался внутри, давил изнутри
вплоть до головной боли, и ничего не менялось. Так и жили год за годом…
Привет, Володя.
ОтветитьУдалитьЭтот коммент очень серьёзный, я тоже на эти темы много размышлял.
Существует ставшая уже "общим местом" мысль Анны Ахматовой, что после смерти Сталина и возвращения выживших репрессированных две половины страны (те, кто сидел, и те, кто сажал) посмотрели в глаза друг другу. Попутно замечу, что Быков (кажется) как-то назвал Ахматову "гением общих мест", как бы двусмысленно это ни звучало.
Это высказывание насчёт двух половин страны - сильное, но неточное. Потому что была ещё "третья половина", и довольно многочисленная: те, кто не сажал и не сидел. Этот третий мир пытался жить обычной жизнью, многое видел и о многом догадывался, но держал язык за зубами и не лез на рожон. Такими были мои родители. Это был мир "просвещённого конформизма", как бы я мог его назвать. Сталина - ненавидели, потому что он "извратил ленинизм". Массовые предвоенные репрессии вызывали недоумение, ужас и глухую озлобленность, которая, однако, никогда не воплощалась даже в какой-то намёк на протест.
Я когда-то писал, что мои родители дружили с Евгенией Гинзбург, матерью Василия Аксёнова, которая написала "Крутой маршрут". Она и её сестра Наталья бывали у нас дома, я наслушался лагерных воспоминаний и разговоров ещё задолго до того, как "Маршрут" был напечатан.
Ты написал верно: границы между коммунистами и прочими - не было. Это всё было смазано и размыто. Та же Евгения Соломоновна, получив реабилитацию, сразу отправилась восстанавливать членство в партии. Для неё это было очень важно. Ей сказали: партия перед вами виновата, что мы можем для вас сделать? Он сказала: верните мне 17 лет моей жизни. Вот так - по-житейски, как товарищам по общему несчастью. Никакого противостояния, никакой активной мести, "смотрения в глаза".
Таких, как легендарные диссиденты, как те, что вышли на площадь в 1968 году, таких, как Лидия Чуковская - их было крайне мало. На "половину" никак не тянет. Но это действительно светлые, нездешние люди. Их энергия не уходила в гудок, но и не могла изменить психотип раздавленного сталинизмом народа. А нам оставалось только мучиться головными болями от бессильной злости и ловить "Радио Свобода" сквозь треск глушилок.
Привет, Матвей.
УдалитьХочу пояснить про "пар в гудок". Вообще говоря, я считаю, что протесты диссидентов в принципе ничего не изменили. То есть практической ценности их протесты не имели. Ты, как я понимаю, с этим согласен. При этом были люди, которые становились диссидентами сознательно, понимали, на что шли, надеялись что-то изменить в стране. А были такие, кто именно "выпускал пар", не понимая, что играют с огнем, стапновился диссидентом под влиянием обстоятельств. А потом, когда их арестовывали, нередко каялись и закладывали друзей. Если бы обстоятельства сложились по-другому, если бы я попал в соответствующую компанию, возможно, такое произошло бы и со мной. Не знаю, как повел бы себя, оказавшись в камере. На днях посмотрел "Еще не Познер" с Михаилом Мейлахом - мы с ним общались в детстве. Вот он, когда его арестовали, не дрогнул, не отрекся, хотя с детства был сугубым "ботаником". Так что невозможно, по-моему, предсказать, кто как повел бы себя...Есть, кстати, сильный фильм примерно на эту тему - "Тоталитарный роман". Если не смотрел, очень рекомендую.
А тема эта меня очень цепляет, я хочу ее продолжить. Но сегодня напишу о другом - по свежим печальным следам.
Я, кажется, ошибся насчёт язвительного эпитета "гений общих мест". Это не Быков и не об Ахматовой. Миль пардон.
ОтветитьУдалить