С огромным удовольствием читаю потихоньку "Мой календарь" Акунина. Узнал массу интересного, ознакомился с интересными же мыслями Акунина по тем или иным поводам.
Узнал новую для себя художницу - Тамару Лемпицку. Акунин отвел ей страничку 16 мая, в ее день рождения, и назвал этот день "День постыдных пристрастий". Вот что он пишет по этому поводу:
Отмечаем День Постыдных Пристрастий. Они есть у всех людей кроме самых отъявленных ханжей. Нечто такое, про что ты знаешь: это не комильфо, но всё равно любишь и потребляешь тайком, дабы не понести урон в глазах окружающих.
Кто-то на людях слушает композитора Шнитке, а в наушниках — попсу. Кто-то по секрету от всех с наслаждением лопает шаурму на улице. Сделаю каминг-аут и я. Ужасно люблю королеву китча Тамару Лемпицку (1898 — 1980), у которой сегодня день рождения. Она поднимает мне настроение и заставляет улыбаться. Поскольку речь идет о художнице, дам целых три картинки. Тоже порадуйтесь. Или покривитесь.
Я приведу здесь три эти картинки с комментариями Акунина:
Автопортрет в зеленом «Бугатти» (ну, разумеется, не в «Ладе-Калине»)
После зеленого, конечно, красное. Уж безвкусица так безвкусица.
И две сугубо декоративные барышни.
Сегодня грустное число.
31 июня 1899 года Фандорин ехал из Санкт-Петербурга в Москву по Николаевской железной дороге. Он путешествовал инкогнито, под чужим именем. На станции Бологое сошел на перрон, чтобы размяться. Мысли Эраста Петровича были печальны. Он думал о том, что никогда не был и, видимо, уже не будет счастлив, ибо настоящее счастье возможно только вдвоем, а когда человек один, никакого тока между полюсами пробежать не может.
Остановился и встречный, московский поезд. По лесенке спустилась монахиня в черном, низко надвинутом плате. Глаза из-под круглых очков смотрели рассеянно. Сестра Пелагия следовала в столицу, везла в Синод важное донесение от владыки Митрофания, которое должна была дополнить устным сообщением, однако размышляла монахиня не о церковных делах, а о земных, трепетных. Что ж, думала Пелагия, у каждого своя судьба и сетовать на нее стыдно. Если не встретила того, про кого сразу понимаешь: вот он, а всё остальное неважно, значит, так тому и быть. И вообще: небесная любовь превыше земной.
В этот миг она увидела высокого господина в сером кепи и пепельной крылатке, медленно движущегося по соседнему перрону ей навстречу, и отчего-то сжалось сердце.
Фандорин, смотревший в небо, вдруг ощутил странное побуждение повернуть голову вправо. Посмотрел на сюртуки, дамские шляпки и задержал взгляд на узкой, черной фигуре. Монахиня? Путешествует одна? Как необычно. И есть что-то интригующее, необычное в посадке головы, деликатности движений. Какая-то тайна. До отправления четверть часа. Не перейти ли на ту сторону, не вступить ли в разговор?
Но по пути между двумя платформами с лязгом загрохотал товарный состав. Пелагия тряхнула головой, прошептала «глупости!» и пошла дальше. А Эраст Петрович нахмурился — на его белый манжет села крупица угольной пыли. Лучше было вернуться в вагон.
Таинственной невстречи пустынны торжества
Такой уж это опасный день. Можно пройти мимо своего счастья, мимо своей судьбы и даже об этом не догадаться. Хорошо, что 31 июня бывает нечасто.
А какая замечательная пара могла бы быть! Полная гармония душ... А сколько романов Акунина об их совместных расследованиях остались ненаписанными из-за того, что это знакомство не состоялось.
P.S. Из уважения и любви к Акунину принадлежащую ему часть текста я выделил шрифтом "Грузия".
P.P.S. Сообразил, что никакого длительного союза Фандорина и Пелагии в 1899 году произойти не могло, поскольку еще в "Алмазной Колеснице" О-Юми предсказала, что Фандорин женится в 60 лет. Что и произошло в последнем романе фандоринского цикла. С изящной закольцовкой сюжета "Турецкого гамбита"...
Комментариев нет:
Отправить комментарий