Павел Салин — политолог: 

— О последствиях можно было говорить в конце февраля, когда Хаматова и ряд других представителей культурного истеблишмента подписались под обращением против спецоперации. Для нее лично (в Прибалтике российские власти до нее в текущей ситуации никак не дотянутся, как и до других эмигрантов) это неопределенность. Все-таки в России Хаматова имела определенный статус, род занятия. Какую нишу она будет занимать, если получится, во время эмиграции — вопрос открытый.

Ситуация вокруг фонда и других структур и проектов, связанных с лидерами общественного мнения, не поддержавшими действия российской власти, будет поставлена на паузу. Российская власть тоже оказалась в условиях полной неопределенности, потому что планы по развитию ситуации в конце февраля ожидались по одному сценарию — сценарию быстрого успеха. Поскольку этот сценарий не реализован, то власть с колес вынуждена пересматривать все смежные сценарии и те, что касаются экономики, потому что таких санкций не ожидали. Мы видим, что решения, которые опробует власть, носят временный характер, а другие, более стратегические будут принимать позже, когда станет ясна картина с последствиями санкций. Закладываясь на сценарий быстрой победы, власть не ожидала такой консолидированной реакции части лидеров общественного мнения, и потому, что делать с теми, кто не поддерживает ее действия со стратегической точки зрения, и их проектами, на системной основе станут решать несколько позднее. Любые стратегические действия по экономике, внутренней политике как минимум авторизуются Владимиром Путиным. А он сейчас занят внешнеполитическим треком. 

Интервью Хаматовой — это инициатива журналистки, которая просто поинтересовалась мнением одного из типичных представителей российского культурного истеблишмента, или это попытка послать какой-то сигнал власти о возможных условиях перемирия? Мне кажется, что, скорее всего, это инициатива журналистики, а не элемент попыток наладить публично диалог. 

Наверное, когда-то все вернутся (в Россию — прим. ред.). В Советский Союз возвращались те, кто уезжал за рубеж. Но вопрос в том, что кто-то возвращался сразу и их меньшинство, а кто-то — через годы и даже десятилетия. И ответ на этот вопрос будет зависеть от того, как дальше станет развиваться российская политическая система. Если она начнет меняться в сторону ужесточения, то вряд ли таким персонам, как Хаматова, будут здесь рады. И если поменяется в сторону ужесточения, то сколько она просуществует? Где-то с лета, не позже осени начнется трансформация.

В нынешней ситуации власть настроена жестко. Тем, кто намерен вернуться в течение ближайших дней, скорее всего, будет выставлено условие более мягкого публичного покаяния. По-тихому вернуться им не позволят, какую-то форму морально-публичной компенсации от них потребуют. 

Вадим Кешнер — заслуженный артист России, педагог Хаматовой:

— Она мне не говорила, что поэтому уезжает (из-за событий на Украине — прим. ред.). Мы с ней виделись 2 января, она приходила ко мне в гости. Захотела меня увидеть, поцеловать и поблагодарить за все, что я для нее когда-то сделал.

Каждый отвечает за себя. И каждый чувствует ситуацию. И каждый отвечает своим сердцем. Не умом, а сердцем. Я, например, никогда в жизни никуда бы не поехал. Просто потому, что для меня Россия — это моя родина. Со дня рождения и до последнего вздоха.