Уберите Ленина с денег

Я не знаю, как это сделать,
Но, товарищи из ЦК,
уберите Ленина с денег,
так цена его высока!

Понимаю, что деньги – мера
человеческого труда.
Но, товарищи, сколько мерзкого
прилипает к ним иногда…

Я видал, как подлец
мусолил по Владимиру Ильичу.
Пальцы ползали малосольные
по лицу его, по лицу!

В гастрономовской бакалейной
он хрипел, от водки пунцов:
«Дорогуша, подай за Ленина
два поллитра и огурцов».

Ленин – самое чистое деянье,
он не должен быть замутнён.
Уберите Ленина с денег,
он – для сердца и для знамён.

В своем тексте об отношении к Ленину я написал: "Я же избавился от иллюзий достаточно скоро, уже на втором курсе института". Должен признаться, что это я просто похвастался. Конечно, чтение ленинских работ меня очень неприятно поразило, и вызвало какое-то разочарование, но говорить о том, что я уже тогда "избавился от иллюзий" по поводу Ленина, - это, мягко говоря, преувеличение.

Стихотворение Вознесенского "Уберите Ленина с денег" было опубликовано в журнале "Звезда Востока" в 1967, но еще до публикации оно было включено в спектакль театра на Таганке "Антимиры". Первый раз оно прозвучало со сцены 2 февраля 1965 года. Я смотрел "Антимиры" во время гастролей "Таганки" в Ленинграде, наверно, году в 66, а то и 67, так что второй курс был далеко позади. Но к Ленину я все еще относился с большим пиететом. Стихотворение меня тогда поразило смелостью и "правильностью" идеи. Я был полностью согласен с Вознесенским — не место Ленину на деньгах. Сегодня-то я полностью согласен с тогдашним председателем Госбанка СССР. Тот после публикации стихотворения решил, видимо, что раз разрешили напечатать, значит "наверху" одобряют, а выпускать новые деньги Госбанку, понятно, не хотелось (это же огромные расходы, и так реформа была в 1961). Так что он в своем письме с осуждением этой идеи вполне резонно написал: "На денежных билетах и монете портреты видных государственных деятелей, национальных героев и деятелей науки и искусства изображаются с давних времён во всех странах мира!"

Сегодня-то я считаю, что Ленин — создатель преступного режима, и если его и можно считать гением, то разве только злым гением, а тогда мне действительно показалось, что портрет такого великого человека на засаленных бумажках — это опошление его памяти.

Мое преклонение перед Лениным исчезло полностью лишь в 1970, в год "столетия", когда имя Ленина не звучало разве из утюга и начало вызывать отчетливый рвотный рефлекс. Тогда, кстати, появились многочисленные анекдоты про Ленина, это можно считать "достижением" советской пропаганды, до кампании, посвященной столетию таких анекдотов я не слышал. А тут они появились во множестве, и попадались среди них очень удачные. Особенно мне запомнились "А мог бы и бритвой по глазам…", "Получалось отвратительно" и "Феликс Эдмундович, догогой, расстреляйте товагищей".

В том же 70-м году появилось стихотворение Бродского. Прочитав его, я со стыдом понял, что оно и про меня (я, правда, уже перестал к тому времени уже перестал быть "юнцом", но еще не мог именоваться"зрелым мужчиной", но это детали), и что я не смог разграничить мужество и холуйство.

В расклеенном на уличных щитах
 "Послании к властителям" известный,
 известный местный кифаред, кипя
 негодованьем, смело выступает
 с призывом Императора убрать
 (на следующей строчке) с медных денег.
 Толпа жестикулирует. Юнцы,
 седые старцы, зрелые мужчины
 и знающие грамоте гетеры
 единогласно утверждают, что
 "такого прежде не было" -- при этом
 не уточняя, именно чего
 "такого":
 мужества или холуйства.
 Поэзия, должно быть, состоит
 в отсутствии отчетливой границы.