Как по-новому может читаться текст, если понимаешь, когда и почему он был написан.

В одной из недавних (для нас) лекции Лекманов расшифровал для нас смысл стихотворения Мандельштама.

В разноголосице девического хора
Все церкви нежные поют на голос свой,
И в дугах каменных Успенского собора
Мне брови чудятся, высокие, дугой.

И с укрепленного архангелами вала
Я город озирал на чудной высоте.
В стенах Акрополя печаль меня снедала
По русском имени и русской красоте.

Не диво ль дивное, что вертоград нам снится,
Где голуби в горячей синеве,
Что православные крюки поет черница:
Успенье нежное — Флоренция в Москве.

И пятиглавые московские соборы
С их итальянскою и русскою душой
Напоминают мне явление Авроры,
Но с русским именем и в шубке меховой.

Написано стихотворение в 1916 году. Когда услышал его, подумал, что очень красиво (хотя и о Москве), образно, прямо будто видишь эти незнакомые мне соборы. Но в целом непонятно. Что за имя, почему печаль, при чем Флоренция...

А вот если тебе скажут, что написал это стихотворение Мандельштам в 1916, когда впервые приехал в Москву, и не просто так, а к Цветаевой, в которую был тогда влюблен, то стихотворение звучит по-другому. Цветаева показывала тогда Мандельштаму Москву, в том числе, стало быть Успенский и Архангельский соборы (а строили их итальянские архитекторы). Цветаева любила Москву и явно сумела передать эту любовь Мандельштаму. Есть в ее дневниках запись об этих архитектурных прогулках. Из этой записи следует, что Мандельштам своей любовью докучал ей и мешал воспевать Москву. Отсюда, видно, и грусть автора...

Стихотворение завораживает в любом случае.

Но если представляешь картинку...