Кофе и сигареты

(продолжение)

Но кофе пили и вне дома. Про кофе по-восточному в Севере я уже писал. Но это были разовые, нечастые случаи. Это же целая история — зайти, заказать, ждать, когда принесут... Да еще и очередь на входе в Север обычно была. Так что туда можно было пойти разве что компанией, чтобы не скучно было в очереди стоять. В одиночку стоять час ради чашки кофе никто бы не стал.

Но были другие места. Правда, всего два.

В 60-е в Ленинграде появились первые кофемашины "Эспрессо". Первая — в "Кулинарии" Елисеевского на Малой Садовой. Кофе был замечательный, но было там не слишком уютно. Туда заходили именно кофе выпить, не более того. А потом появился "Сайгон". Неизвестно, кто и почему назвал так первым кафетерий "Москва", расположенный на углу Невского и Загородного. Настолько на углу, что вход был прямо с угла. Объясняли это тем, что в ту пору шла вьетнамская война и тогда вроде появилось понятие "горячая точка". Горячей точкой был Сайгон во Вьетнаме. Горячей точкой в Ленинграде (хотя, слава богу, в хорошем смысле) кафетерий Москва. Тогда еще не в ходу было в обиходе слово "культовый". Но, выражаясь сегодняшним языком, Сайгон быстро стал именно культовым местом. Туда приходили все. Я имею в виду, понятно, не всех ленинградцев, а определенную часть молодежи, к в какой-то степени относились и мы. Туда приходили творческие люди, непризнанные гении, которых мы в лучшем случае знали по фамилиям, а то и вовсе не знали. Юра Филатов на днях как раз вспоминал, что не раз видел в Сайгоне Довлатова. Что это был Довлатов он узнал только много лет спустя, когда того начали печатать в России, и появились фотографии. Внешность у Довлатова была приметная, и Юре он запомнился. Теперь из Интернета узнал, что и Бродский там бывал, и Цой с Курехиным (но это уже другое поколение). Я Довлатова в Сайгоне не помню, но я там бывал намного реже, чем Юра. Он-то жил в пяти минутах ходьюбы от Сайгона, а мне с Орбели добираться до Невского было сложно, ппока не появилось метро "Площадь Мужества". Трамвай "девятка" шел ужасно долго, и надо было еще до Политеха добраться, чтобы в нее сесть, а в автобусы до Финлягдского, где было метро, было у нас на Эгельса просто не влезть. Ездил, конечно, но не каждый день. А жил бы, как Юра, на Литейном, наверняка каждый вечер заходил бы в Сайгон...

 

Кофе и сигареты

(продолжение)

Но настоящие кофейные времена начались в нашей студенческой компании, когда стали собираться в комнате у Надьки — тогда еще Бурнасенко, потом — Ролич. Там кофе пили постоянно. На сухое вино денег удавалось наскрести не всегда, но на 90 копеек (200 грамм кофе по тогдашним ценам) скинуться удавалось неизменно. Так что бежали с Большой Московской в недалекий магазин на Загородном, где продавали кофе в зернах. Мололи кофе тут же, в магазине (какой запах был!), и бежали обратно. И весь вечер — кофе и сигареты. Как в замечательном фильме Джармуша, который так и называется - "Кофе и сигареты" (Coffee and Cigarettes). Очень рекомендую тем, кто не смотрел, хотя должен при этом предупредить, что фильм нравится не всем. В прокате-то фильм провалился. Но мне он очень нравится. Это 11 черно-белых сценок, в которых снялись звезды американского кино и шоу-биднеса. Герои всех новелл сидят в кафе, курят, пьют кофе и ведут разговоры.

И мы так же. Только не в кафе, а в маленькой комнате. Пять-шесть человек — это была норма, и курили непрерывно, часто прикуривали от окурка прежде, чем погасить его. Удивительно, как мы еще видели друг друга сквозь дым. Двухсот грамм часто кофе не хватало, так что последней порцией становилась "первая производная", которую заваривали на гуще, оставшейся от предпоследней порции. Поскольку в магазин бежать было уже поздно.

Мне повезло — кофе никак не влияет на мой сон, так что после этого времяпровождения я приезжал домой и спокойно засыпал. И так всю жизнь. Всегда сочувствовал людям, которые не могут пить кофе вечером. "Заторчал" я от кофе только один раз. Но это был особый случай. Мы с Юрой пришли к Роличу, купив по дороге традиционные 200 грамм. Надьки не было дома, так что варить кофе отправился на коммунальную кухню Валерка. Заварил, принес, но мы с Юрой кофе забраковали — слабоват оказался. Валерка обиделся, пошел на кухню и вывалил в джезву все двести грамм. На три чашки. Вот тогда я реакция была. И сердце колотилось, и уснуть не мог потом. Но это было лишь раз.

У меня есть только одан фотография, сделанная у Роличей. Это, 68 или 69 год. В тот раз, правда, скинуться удалось, мы уже все-таки работали, так что хватило и на кофе, и на коктейльи на фото я пью "коктейль". Коктейль пили, как положено, через "соломинку". Но из кофейной чашки. Коктейль состоял из лимонной водки и лимонного же 40-градусного ликера. Без льда. Помню, что было очень вкусно. (Тут вспомнил, естественно, Довлатова.)

На заднем плане смутно видна Люда Финошенкова - как всегда, в темных очках с диоптриями. И, естественно, с сигаретой. 

Кофе с сигареты 

Я, как, наверно, все люди, люблю вкусно поесть, но при этом достаточно неприхотлив, ем почти все. Исключений всего два — вареный лук и авокадо.

И, с другой стороны, есть два продукта, без которых я просто не мыслю свою жизнь. Это сыр и кофе.

Про сыр как-нибудь в другой раз, а сегодня — о кофе в моей жизни.

Я не помню, с какого возраста родители стали давать мне кофе. Они в принципе кофе не очень-то пили. Но впечатления, связанные с кофе, у меня с раннего детства. Когдя я жил с бабушкой Женей, я каждое утро видел, как она варит и пьет кофе. Варила она его не в кофейнике, а в какой-то древней небольшой металлической кастрюльке, потемневшей от времени и почему-то покрытой вмятинами. Я прямо вижу эту кастрюльку с крышкой без ручки. Так что запах кофе мне был знаком с раннего детства, и я его полюбил. Кофе пахло и в булочной-кондитерской на Суворовском рядом с 9-ой Советской, куда мы ходили с бабушкой за пирожными. Там пахло смесью запахов пирожных и свежемолотого кофе. Кондитерская была замечательная, наверняка дореволюционная еще — отделана она была дубом. Это я так думаю, потому что выглядела эта отделка точно так же, как огромный резной буфет в бабушкиной комнате, про который я точно знал, что он дубовый. И как же там замечательно пахло… И пирожные были замечательные, особенно "картошка" и корзиночки. Я считал, что не хуже, чем в "Севере". Просуществовала в этом пеервозданном виде кондитерска довольно долго, только постепенно сокращался, беднел ассортимент. А потом в начале нулевых, там сделали ремонт, помещение приобрело какой-то современный среднеарифметический вид, и там уже ничем не пахло.

А еще я помню, что кастрюльку, принесенную с коммунальной кухни, бабушка ставила всегда на самоварный столик — забытая теперь вещь, утратившая смысл своего существования еще в моем детстве, самоваров ни у кого, понятно, не было, во всяком случае, в городе. Это был небольшой стол из темного дерева с квадратной мраморной столешницей. Примерно такой, как на фотографии.

А "наверху", у бабушки Эдды кофе варили в "гейзерном" кофейнике, правда, это уже более поздние воспоминания, после Архангельска. Крышка была стеклянная, и я любил наблюдать, как вода пробулькивает из трубочки, проходя через резервуар с кофе. Выглядел советский гейзерный кофейник так:

Правда, кофе в нем получался, как я понял потом, когда стал вообще что-то понимать в кофе, отвратный. Мы, в компании кофе из такого кофейника называли кофейным супом. Причем суп получался жидкий — емкость для кофе была смехотворно мала для такого объема кофейника — он, наверно, литра на полтора. Сейчас у меня есть итальянский гейзерный кофейник, о котором потом напишу, так в нем емкость примерно такая же, а объем — на 6 маленьких чашечек... Так и кофе совсем не такой...

Но в детстве это все было вприглядку, да и потом, когда стал постарше, кофе родители, как я уже сказал, варили редко. Это бабушки были любительницы.

А пристрастился к кофе я на первом курсе. У меня тогда почему-то упало давление, и временами я чувствовал себя паршиво, хотелось лечь и лежать, не двигаясь, даже читать не тянуло. Отец меня обследовал, ничего не нашел, сказал, что это должно пройти само, а пока что посоветовал мне пить кофе. И я стал пить, и, с одной стороны, мне от кофе становилось лучше, а с другой стороны — мне понравилось. И я научился варить кофе и понял, что вкус сильно зависит от режима варки.

Кстати, в те спокойные времена про наркоманию разговоров не было, и кофеин был в свободной продаже - так же, как кодеин от кашля. Так что когда я был вне дома и мне становилось неважно, я съедал таблетку кофеина. Тоже помогало, но при этом не было кофейного вкуса. Пониженное давление действительно довольно скоро прекратилось, но за это время я успел полюбить кофе. А к кофеину привыкания не произошло.

,

 

Вчера наткнулся на "Эхе Москвы" на анонс передачи о судебном процессе 30-х годов над каким-то басмачом. И вспомнил еще одну экранизацию, которая популярна неизмеримо больше, чем книга-оригинал. Не знаю, как нынешняя молодежь, а все родившиеся в СССР смотрели "Белое солнце пустыни". И не знаю ни одного человека, который не любил бы этот фильм. Но не уверен, что все знают, что это экранизация одноименного романа Валентина Ежова и Рустама Ибрагимбекова. Вот что написано в аннотации к роману на одном из сайтов:

Авторы романа – сценаристы «Белого солнца» Валентин Ежов и Рустам Ибрагимбеков написали его еще в 1960-е годы, но тогда издать его в таком виде было нельзя. Поэтому авторы и переделали роман в сценарий, кое-что переделав и избавившись от многих сюжетных линий. Примерно три четверти содержания книги для читателей будет абсолютно новым: в фильм эта часть романа не вошла.

Издан роман был много лет спустя, в 2001 году, а я на него наткнулся несколько лет назад и прочитал с огромным интересом. В фильме показан лишь финал истории, а в романе эта история начинается со времен юности Сухова, Катерины и Абдуллы. И все, что мы видим в фильме, начинает выглядеть совсем по-другому. Правда, отличия от романа весьма существенные. Главное, наверно, что Сухов оказался в Туркестане в поисках Катерины — узнал, что большевики, зверствовавшие в деревне, сослали ее туда. И Абдулла в романе не обаятельный бандит, а что-то вроде среднеазиатского самурая, который верно служит своему сюзерену. И на советской территории оказывается, чтобы вывезти сокровища своего хозяина, а задерживается, чтобы найти свою любимую женщину, кстати, русскую... Которую красные убивают.

Короче, ничего удивительно, что роман не был опубликован. А читать его очень интересно.

Хотя экранизация, на мой взгляд, не только популярнее, но и интереснее оригинала. Редчайший случай.

P.S. Мое спойлерство, надеюсь, не помешает тем, кто захочет прочитать.

Если возникнут проблемы со скачиванием книги — могу прислать файл.

 

Наступило время поездок. Жара закончилась, а серьезных затяжных дождей еще нет. Самое время.

Вчера ездили в Хайфу, зашли Хайфский в музей изобразительных искусств. Не были там с начала ковида. За это время экспозиция совершенно изменилась. Все выставленное — современное искусство (если, конечно, считать современным искусство прошлого века). Нас обоих впечатлила скульптурная работа из дерева. Мы оба решили, что это связано с темой Холокоста. Очередь в крематорий.

Но когда прочитали табличку, оказалось, что это не так. В новой экспозиции представлены работы не только еврейских, но и арабских художников (раньше этого не было). И это работа арабского скульптора. Выполнена в 2019 году и называется At the Checkpoint (по-русски — У КПП).

В каждой избушке свои погремушки, а у каждого народа своя боль.

 Это же надо, приехать в Израиль — и там узнать подробности о реформе русской орфографии, которую осуществили большевики в 1918 году.

Столько приходилось слышать проклятий от тех, кто эмигрировал в эмиграции после октябрьского переворота, по поводу этой большевистской реформы, проклятий в адрес большевиков, испоганивших русский язык.

Наиболее известно, наверно, высказывание по этому поводу Ивана Бунина: "По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевистского правописания. Уж хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию".

Но, сколь бы ни велики были прегрешения и преступления большевиков в целом, в данном конкретном случае они, как я узнал всего лишь осуществили на практике то, что было задумано совсем другими людьми. Теперь-то я знаю, что об этом написано в Википедии, но узнал об этой истории только сегодня из радиопередачи Радио Кан РЭКА о русском языке.

Реформа оказывается была задумана задолго до катастрофы. О предстоящей реформе объявила в 1904 году Орфографическая подкомиссия при Императорской академии наук России и работы по подготовке реформы и ее реализации были проведены до свержения царизма. Руководил подкомиссией великий русский филолог Шахматов, никакого отношения к большевизму не имевший, а в состав ее входил другой видный филолог — Соболевский, который не был большевиком до такой степени, что был просто черносотенцем. И, полагаю, в составе Орфографической подкомиссии не было евреев, так что они тут совершенно ни при чем. И постановление о проведении реформы было принято еще Временным правительством в мае 17 года. Большевики лишь внедрили эту реформу, избавив русский язык от трех букв ("ять", "фита" и "и десятеричное"), твердого знака в конце существительных мужского рода, а также осуществив некоторые не столь революционные преобразования.

Большевики уже вполне самостоятельно подготовили и провели реформу орфографии в 1959 году, но там были не слишком значительные изменения правописания, и мне не приходилось слышать, чтобы самые отъявленные пуристы осуждали эту реформу.

Какие-то диковатые изменения правил правописания планировались при Хрущеве, я помню, как он высказывался по этому поводу, предлагая писать так, как слышится (оттуда, видно и пошло акцентированное "ЗаЕц" в "Ну, погоди". Но после снятия Хрущева и осуждения волюнтаризма эту реформу, слава богу, забыли.

А реформа 18 года принесла и практическую пользу. Отмена твердого знака в конце существительных мужского рода привела к экономии бумаги и типографской краски.