Этель Лилиан Войнич "Овод"
(окончание)
Так вот, о жизни Войнич я ничего не знал. И недавно наткнулся на статью о ней, из которой узнал много интересного для меня. Всегда считал ее американской писательницей, а оказалось, что она вовсе англичанка, и ее девичья фамилия Буль; она дочь знаменитого математика Буля, создателя математической логики. А в Америку приехала уже во вполне зрелом возрасте, через много лет после написания "Овода". Но это ладно, а вот полным сюрпризом для меня стало то, что Войнич была тесно связана с Россией. В Лондоне она посещала собрания российских эмигрантов и там познакомилась со знаменитым террористом-революционером Степняком-Кравчинским, убившим в России шефа жандармов Мезенцева довольно экзотическим для России способом — кинжалом. А потом и вовсе поехала в Россию, и прожила там два года, общаясь с революционерами и зарабатывания на жизнь уроками английского языка.
Уехав из России она продолжала тесно общаться с русскими революционерами-эмигрантами, за одного из которых, поляка Войнича, вышла замуж. В статье утверждалось, что прототипом Овода стал Степняк-Кравчинский. Правда, если судить по фотографии, то внешность у него была вовсе не романтическая…
А потом я начал читать "Собачью смерть" Акунина — роман из серии "Семейная сага", и наткнулся там на фразу: "Рейли является прототипом главного героя в романе Этель Лилиан Войнич «Овод»". Кстати, оттуда же я узнал, что настоящая фамилия Рейли, судя по всему (доподлинно о нем толком ничего не известно, но так записано в его деле в ГПУ) Розенблюм, и родился он в Одессе (или в Херсоне).
Стал искать подтверждений — знаю, что в смысле исторических фактов Акунин очень точен, недавно в одном из интервью он сказал, что основным своим недостатком считает перфекционизм, - и нашел. Есть разные версии обстоятельств их знакомства и романа, но, во всяком случае, сам факт знакомства был установлен документально — были найдены письма, подтверждающие, этот факт. И внешность Ривареса-Овода вполне соответствует именно внешности Рейли. И в Южной Америке он был и, если верить его рассказам, пережил там самые невероятные приключения. И (опять-таки по его словам) он в 20 лет сбежал из дома в Одессе, поскольку родители не сочувствовали его революционным устремлениям, и оставил записку "Ищите мое тело в море"…
В романе Акунина роман Рейли и Войнич упоминается лишь вскользь; в романе идет речь о деятельности Рейли в России после октябрьского переворота. Очень все это интересно, и вообще роман интересный; рассказ о Рейли перемежается с рассказом о советском писателе, который в 60-е годы пишет исторический роман…
Так что рекомендую.
А на запрос "Войнич и Рейли" в Google открылось 27.300 ссылок...
А я кое-какие факты биографии Войнич узнала из трехтомника ее сочинений (трилогия об Оводе). Там было подробное предисловие (или послесловие), поэтому я с юных лет знала и ее девичью фамилию Буль, а также тот факт, что в честь ее дяди, географа по фамилии Эверест, названа величайшая вершина мира - Джомолунгма.
ОтветитьУдалитьА вот то, что Бел Кауфман - внучка Шолом-Алейхема я узнала совсем недавно, уже в эпоху интернета. А ведь на сцене нашего Омского театра драмы почти в одно время были поставлены два замечательных спектакля: "Вверх по лестнице, ведущей вниз" и "Поминальная молитва". Оба спектакля пользовались огромным успехом у зрителей, долго не сходили со сцены, и я, тогда еще студентка, смотрела их не раз. Но даже не подозревала, что драматургия - это дед и его внучка!
Здравствуйте, Лена.
УдалитьА я давно знал, кто такая Кауфман. Ее роман "Вверх по лестнице..." был напечатан в "Иностранке" в 1967 году (это я сейчас в интернете посмотрел, год я, конечно, не помнил). И там было написано об авторе - в частности, что она внучка. Кауфман знал.
А "Поминальную молитву" смотрел в "Ленкоме" - с Леоновым, Абдуловым, Пельтцер...
Насчет прототипа Овода... Об этом лучше всего скажет сама автор, Этель Лилиан Войнич.
Удалить"В 1955 году советские литераторы сумели разыскать проживавшую в Нью-Йорке Э. Л. Войнич и стали поддерживать с ней тесную связь. В письме Б. Н. Полевому (Нью-Йорк, 11, 14 января 1957 г.) она писала по поводу прототипов Артура (Овода) и других героев[2]:
Вы спрашиваете у меня, существовал ли в жизни реальный прототип Артура. У людей, лишённых творческого воображения, часто возникают вопросы подобного рода. Но я не понимаю, как может спрашивать меня об этом писатель-романист. Разумеется, образы в романе не всегда имеют прототипами реально существующих людей; не являются ли они своего рода результатом сложного процесса, происходящего в авторском воображении под влиянием таких факторов, как:
1) личный опыт автора,
2) опыт тех людей, с которыми писатель или писательница встречается, и
3) большая начитанность (что справедливо и в моем случае).
Единственный образ в «Оводе», который я могу отчасти считать портретом — и даже в этом случае портретом весьма фрагментарным,— это Джемма, образ которой был в какой-то степени списан — особенно её личный облик — с моего дорогого друга Шарлотты Уилсон, так много помогавшей Кропоткину в его работе. Она редактировала в Лондоне газету «Свобода», и это она познакомила меня со Степняком.
С ранней юности большое влияние на меня оказывали биография и произведения Мадзини, а впоследствии (1885—1886) — жизнь и произведения аббата Ламенне, чьи «Слова верующего» я знаю чуть ли не наизусть. Библия и произведения Шекспира, Мильтона, Шелли и Блейка (его стихи «Счастливой мошкою летаю, живу ли я, иль умираю», которые я знала ещё с детства) больше всего, как мне кажется, повлияли на мое юношеское сознание. Личность Ламенне, как мне кажется, отчасти оказала известное влияние на создание образа Монтанелли.
Происхождение образа Артура связано с моим давним интересом к Мадзини и с портретом неизвестного юноши в чёрном, находящимся в Лувре, который я впервые увидела в 1885 году. То, что в романе усматривается отражение русского или польского влияния, как указывает госпожа Таратута в своем предисловии к новому русскому изданию «Овода», естественно и понятно. Где, кроме Восточной Европы и среды русских и польских эмигрантов в Лондоне и в Западной Европе, я могла бы непосредственно познакомиться с условиями, которые в той или иной степени существовали в Италии в юношеский период жизни Мадзини? С другой стороны, Анна Нилл, которая только что перечитала биографические заметки, предваряющие книгу Мадзини «Обязанности человека и другие очерки», указывала мне на многочисленные детали, которые, по её мнению, могли оказать влияние на создание образа Артура.
Что касается вашего романа «Золото», то теперь мне ясно, почему получился такой конец, и я понимаю теперь, что у нас с вами совершенно противоположные представления о процессе создания романа. Разумеется, если прототипами ваших героев являются живые люди, вы не можете позволять себе вольно обращаться с ними!"
И по поводу Рейли...
Удалить"Писатель Робин Брюс Локхарт (сын Брюса Локхарта) в своей авантюрной книге «Король шпионов» утверждал, что любовником Войнич якобы был Сидней Рейли, которого позже назвали «асом шпионов», и что они вместе путешествовали по Италии, где Рейли рассказал Войнич свою историю и стал одним из прототипов героя книги, Артура Бертона. Однако Эндрю Кук — биограф Рейли и историк спецслужб — оспорил эту романтическую, но бездоказательную легенду. По его словам, куда вероятнее, что шпион Рейли путешествовал по пятам вольнодумствующей англичанки, чтобы докладывать о её передвижениях и встречах."
Володя, а вот еще очень интересная статья! Копипастить не стану, дам ссылку на нее
Удалитьhttp://vokrugknig.blogspot.com/2019/05/blog-post_98.html
"«В жизни каждого грамотного человека есть книга, сыгравшая большое значение в его судьбе. Зачастую это вовсе не роман гения, это – рядовая книга скромного автора. Для двух поколений русских людей таковой книгой был «Овод» Войнич»
Удалить(Варлам Шаламов. 1959)"
Конечно, "значение" - имеют, а играют - роль, и только так, не иначе, но не мне придираться к Шаламову...
По поводу версий о Рейли - мне представляется весьма сомнительным, что агента уровня Рейли, который занимался весьма серьезными делами, стали бы отправлять для слежки за экзальтированной дамой, которая для правительства Ее Величества никакой опасности не представляла.
УдалитьНу, если говорить об "Оводе", то я знаю только одного человека, в судьбе которого (по его словам), "Овод" "сыграл большое значение". Это Николай Островский. Точнее, даже не Николай Островский, а Павел Корчагин.
ОтветитьУдалитьА фраза Шаламова - при всем моем уважении к нему - это, на мой взгляд, типичное для русской интеллигенции преувеличение роли литературы в жизни людей.