Бывает, что жалеешь, что где-то в прошлом не сделал что-то хорошее кому-то. Вроде и не стоило это ничего, а не удосужился. Особенно когда речь идет о близких. И еще более особенно, когда речь идет о людях, которых уже нет с нами, так что и не исправишь ничего. Хотя зачастую на самом деле вся наша вина заключается в том, что мы-то живы… Но бывает действительно по делу стыдно за то, что что-то сделал не так, и жалко, что чего-то не сделал.

У меня много поводов, чтобы стыдиться и жалеть. Но сегодня — об одном из самых невинных прегрешений.

Я не сказал поэту Семену Ботвиннику, что он достиг всенародной славы, что как минимум одно его стихотворение ушло в народ. Наверно, Ботвиннику было бы приятно это услышать. Его ведь никак нельзя назвать популярным поэтом. Хотя он получил официальное признание; член Союза писателей СССР с 26 лет. Поэтическая жизнь сложилась. Вот цитата из Википедии: "С 1975 года около двадцати лет руководил секцией поэзии Ленинградской организации. Много ездил по стране и за рубежом в составе писательских делегаций".  До собрания сочинений не дотянул, но сборников у него вышло 19 штук, боюсь, что из моих читателей этого поэта знает только Женя.

Один из довольно ранних сборников Семена Ботвинника был у нас дома. С дарственной надписью, адресованной родителям. Дело в том, что Семен Ботвинник учился в Военно морской медицинской академии на одном курсе с отцом. (Кстати, спустя достаточное количество лет, сын Ботвинника Виктор оказался однокурсником Ады). Так что они вместе побывали н фронте, вместе перешли пешком Ладожское озеро зимой 42 года, вместе жили в казарме в эвакуации в Кирове (я, кстати, только недавно узнал с некоторым изумлением, что городу так и не вернули историческое название Вятка). И дружба между однокурсниками сохранилась до конца жизни…

Я, понятно, пролистал этот сборник. Стили были вполне профессиональные, "интеллигентные", гладкие. Но "не цепляли" — наверно, именно потому, что гладкие.

Короче, этот сборник стал для меня разочарованием. Я-то стихи Ботвинника представлял себе совсем иначе, по его раннему, "неофициальному" периоду. Отец любил вспоминать о своем курсантском прошлом, в своих рассказах он вспоминал и ранние стихи Ботвинника, которые не вошли в изданные сборники.

Одно — самое памятное. У них был еще один однокурсник, Лева Шранц из Днепропетровска (вообще на крусе было довольно много евреев). Этот Лева рассказывал, как после поступления в Академию успел съездить домой, в свой Днепропетровск. Говорил, что его, поступившего в ВУЗ аж в Ленинграде, родные и близкие встретили с восторгом. Чтобы было понятнее, он пояснил "как иностранца". К иностранцам во все времена в России было отношение иронически-почтительное. В комедии "Цирк" один из героев с гордостью хвастается цирковому пожарнику: "Меня любит иностранка" (в 1935, когда снимали фильм, за это, видимо, еще не сажали). Пожарник отвечает: "С тебя поллитра"...

Так вот, на этот рассказ Семен Ботвинник откликнулся миниатюрой:

Днепропетровск, как иностранца,

Встречал засранца

Левку Шранца.

И еще две миниатюры раннего Ботвинника отец любил цитировать:

Иван Иваныч издавна

Носил с собой кусок газеты.

Ему была газета эта

Для просвещения нужна.

В турнирный день один вассал

Весь графский замок обошел,

Но там уборной не нашел

И в книгу жалоб написал.

Вот с этим последним четверостишьем и связана моя история.

Я писал уже, что в 67 году мы с Юрой и Леней ездили по черноморскому побережью Кавказа — от Новороссийска до Сухуми. Ночевали на пляже. Засыпали рано под шум волн — темнеет на юге летом рано по нашим ленинградским меркам. А вставали рано — с восходом... Но в одну из ночей заснуть не удавалось — где-то неподалеку от нас расположилась компания, они развели костер и пели песни под гитару. Пели, понятно, громко, компания, видно, была изрядная, так что было не уснуть. Не помню, что еще пели, наверно, обычный для таких случаях репертуар был. И вдруг я услышал это самое — "В турнирный день…" Пелось это на слегка измененную знакомую с детства мелодию (классе в 7-ом слышал эту песню, записанную "на костях" — на рентгеновской пленке) Mambo Rock Билла Хейли. Это было как привет из детства. Конечно, надо было, вернувшись домой, узнать у отца номер, позвонить, рассказать Ботвиннику, что его юношеский стишок ушел в народ. Но — не сделал. Теперь жалею.

Кстати, заглянувши в интернет, обнаружил там оба четверостишья. Их там часто цитируют среди прочих подобных. И, конечно, без имени автора...